Сартр о небытие. Жан-поль сартр «бытие и ничто

Впервые ничто как самостоятельная категория выступает в учении Демокрита об атомах, где ничто - это та пустота, в которой движутся атомы. Упоминается оно у Платона и Аристотеля, а Плотин, сохраняя в целом традицию платонизма, подчеркивает сходство ничто со злом как недостатком бытия или вторжением в него.

В средневековой философии ничто упоминается, прежде всего, в связи: а) с творением мира из ничего (Филон Александрийский, Августин Блаженный), б) в отрицательном (апофатическом) богословии, где считалось, что все, что мы можем сказать, знать, о Боге - это то, кем или чем он не является, в результате постепенного отбрасывания положительных определений Бога мысль доходила до ничто (Псевдо- Дионисий Ареопагит, Иоанн Скот Эриугена: «Бог не знает о себе, что он есть, ибо он не есть никакое «что»»).

Какое-то время категория «ничто» сама по себе, безотносительно к другим категориям, не разрабатывается активно и только с появлением экзистенциализма она вновь переживает в некотором смысле ренессанс. Примечательна в этом отношении попытка Ж.-П. Сартра дать феноменологическую концепцию ничто в работе «Бытие и ничто», где, к сожалению, он отождествляет, не разделяет ничто и небытие, но, однако, тонко замечает: «Поразительно в этом отношении, что язык обозначает для нас ничто вещей («Шеп») и ничто человеческих существ («Personne»)» .

В русской религиозной философии: «Ничто, поскольку оно не есть что-нибудь, и Все, поскольку оно не может быть лишено чего- нибудь» (Вл. Соловьев), «Трансцендентный Бог есть навеки неведомая, недоступная, непостижимая Тайна, к которой не существует никакого приближения. Но Божественное Ничто - это более чем Ничто, оно есть

«Сверх-что» и «He-кто» - Субъект откровения, выступающий из мрака Ничто, чтобы явить Себя человеку Богом.» (С. Булгаков) .

В русской советской философии категория Ничто была представлена у опального тогда философа А.Ф. Лосева в его знаменитой «Диалектике мифа» , который, будучи диалектиком, определял Ничто, как и Бытие, как крайне абстрактную категорию, служащую для обозначения одного из начал. Ничто - это полная противоположность наличного, мира (сущего или бытия), на фоне которого мы отчетливее видим, что есть последний. Благодаря Ничто, мы лучше осознаем бытие, ибо на фоне темного свет виднее, нам надо заболеть, чтоб понять, что есть здоровье, быть несчастными, чтоб оценить счастье. Именно Ничто (конечность, смертность) придают вкус Бытию, его соль, оформляет его, очерчивает границы, пределы, ибо еще Аристотель учил, что любой предмет (и мысли, в том числе) не может быть беспредельным, быть бесформенным, безграничным.

В нигилизме Ф. Ницше, когда все истины и идеалы постигнуты, Ничто становится движущей силой жизни. Даже достигнув цели, человек все равно продолжает куда-то стремиться, но только теперь его деятельность направлена на разрушение, им движет жажда, страсть Ничто: «... в этом выражается основной факт человеческой воли, его horror vacui (боязнь пустоты): он нуждается в цели - и он предпочтет скорее хотеть Ничто, чем ничего не хотеть».

Хотя в современной философии даже появилось новое направление - нигитология, посвященное, в частности, проблемам основания категории Ничто, обратимся к уже давно известным, классическим концепциям, где уделяется достойное внимание такой категории как Ничто.

Это, прежде всего, диалектическая система Гегеля, где он включил понятие Ничто и противопоставил его чистому Бытию как тезис и антитезис, в результате чего происходит Становление. Ничто одновременно Бытию и дополняет его, а вместе они образуют «систему чистых определений мышления»: «Ничто, чистое ничто; оно простое равенство с самим собой, совершенная пустота, отсутствие определений и содержания; не-различенность в самом себе. Насколько здесь можно говорить о созерцании или мышлении, следует сказать, что считается небезразличным, созерцаем ли мы, или мыслим ли мы нечто или ничто. Следовательно, выражение «созерцать или мыслить ничто» что-то означает. Мы проводим различие между нечто и ничто; таким образом, ничто есть (существует) в нашем созерцании или мышлении; или, вернее, оно само пустое созерцание и мышление; и оно есть то же пустое созерцание или мышление, что и чистое бытие. Ничто есть, стало быть, то же определение или, вернее, то же отсутствие определений и, значит, вообще то же, что и чистое бытие» . Гегель подытоживает тем, что констатирует - все в мире содержит в себе и бытие, и ничто как две смыслообразующие противоположности.

Если у Г.В.Ф. Гегеля Ничто - это чистая абстракция, то совсем иное наполнение этой категории мы находим в экзистенциализме вообще и у М. Хайдеггера, в частности. А именно: Поскольку всякое классическое мышление склонно к трансцендированию, к преодолению суетного и тленного, то для того, чтобы помыслить сущее-в-целом, необходимо выйти за его границы, за его пределы, чтоб посмотреть на него в целом, со стороны. А где вы оказываетесь, когда выходите за пределы сущего? В не-сущем, в Ничто.

Ничто в экзистенциальной философии - это не пустая абстракция, а понятие, которое означает конечность, смертность человека. Когда человек помнит о своей временности, все вещи, все вокруг, вся жизнь наполняются совсем иным смыслом, чем когда человек забывает о Ничто. Поэтому Ничто - это та сила, которая напоминает человеческому бытию о его конечности.

Человек всегда выбирает между возможностями, между вариантами проживания. Первый свой выбор он делает, когда выбирает Нечто, а не Ничто - и это его главный выбор: «Почему есть сущее, а не, наоборот, ничто?». И, действительно, прав Лейбниц, ведь Ничто проще, легче! Но, тем не менее, человек выбирает жизнь, ибо выбрать Ничто он еще успеет.

Далее, экзистенциализм учит, что существование предшествует сущности, а «человек - существо, которое устремлено к будущему» . Выбирая в мире сущего, у человека есть опасность выбирать не из своих возможностей, а по совету родителей или друзей, по определению традиции, культуры, обычаев. Человек живет так, как будто он будет жить вечно и у него есть время совершать ошибки, пробовать, исправлять свой выбор бесконечно. Человек забывает, что он смертен, ибо такая возможность «забалтывается», люди стараются не думать о ней. Хайдеггер вводит безличное местоимение man для описания этого безликого существования и определяет его как сущее, когда мы выбираем несобственную жизнь из мира сущего. Но только понимание своей конечности, возможности Ничто, которое охватывает человека в его обезличенном существовании и выводит его к Бытию: «Ничто - не предмет, не вообще что-либо сущее. Оно не встречается ни само по себе, ни пообок от сущего наподобие приложения к нему. Ничто есть условие возможности раскрытия сущего как такового для человеческого бытия. Ничто не составляет, собственно, даже антонима к сущему, а изначально принадлежит к самой его основе» . Получается, что именно Ничто заставляет вопрошать о Бытии. Не будь Ничто, человек так бы и пребывал в мире сущего. Поэтому Хайдеггер и говорит о том, что, с одной стороны, Бытие - это самое далекое от нас, ибо пребывая в мире сущего, мы его, это сущее, холим и лелеем и не хотим, до поры, думать о Бытии, а с другой стороны, самое близкое нам, ибо только оно дарит нам самих себя и в этом смысле заботится о нас. Есть мнение, что Ничто «соседствует» с небытие.

Первым, кто упомянул о небытии, именно, как небытии был Парменид, который сказал: «Бытие есть, а небытия нет». Почему небытия нет? Ответ прост: потому что бытие вездесуще, а где быть небытию, если все пространство уже заполнено бытием. И потом: то, чего нет, разве можно помыслить или выразить в слове. Современная философия уже знает, что то, чего нет - легко и мыслиться, и в слове выражается, но Парменид еще не был готов к такому повороту мысли.

Очень часто небытие и ничто употребляют как синонимы, но если попытаться их развести, то получается следующее. Проблема в том, что, с одной стороны, небытие - это отсутствие, пустота, дыра, но описание дыры тоже должно быть каким-то наличным, производиться через какие-то предикаты, что в свою очередь ведет к констатации объекта исследования. Так, образуется парадокс отсутствия наличия. И получается, что ничто - это часть бытия, ее противоположная сторона или фон, которая (-ый) еще больше актуализирует бытие, а небытие - это отрицание бытия, несуществование вообще.

Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: опыт феноменологической онтологии // М.:Республика, 2000, С. 53.
http://vwv. phi losophydic.ru/nichto
Лосев А.Ф. Диалектика мифа //М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 1999, С. 205-422.
Гегель Г.В.Ф. Наука логики // СПб.: Наука, 1997, С. 69.
Сартр Ж. - П. Экзистенциализм - это гуманизм // Сумерки богов. М.: Изд-вополитической литературы, 1989, С. 319-344.
Хайдеггер М. Что такое метафизика? // Хайдеггер М. Время и бытие. М. :Республика, 1993. С. 16-26.

Жан Поль Сартр - один из выдающихся умов XX столетия. Он классик французской литературы, драматург, теоретик искусства и политический публицист. Философия была основанием всей его разнообразной творческой деятельности. Нельзя понять его художественные произведения, не зная его философии, но вместе с тем более адекватной интерпретации его философских идей можно достичь, лишь обращаясь к его романам, пьесам, рассказам.

Отец Сартра, морской офицер, умер, когда мальчику не исполнилось и двух лет. Воспитание он получил в семье отца матери, Карла Швейцера, дяди Альберта Швейцера (1875–1965), знаменитого немецко-французского философа, врача и миссионера. Дед Сартра был профессором немецкого языка в Сорбонне. О своих детских годах философ прекрасно рассказал в повести «Слова», он был удостоен за нее звания лауреата Нобелевской премии (1964), от которой отказался по политическим мотивам. Сартр посещал лицей Генриха IV в Париже, а после второго замужества матери - лицей в Ля Рошель, поступив затем в престижную высшую Нормальную школу. В этом учебном заведении и в Сорбонне он встретился с такими ставшими впоследствии известными мыслителями, как Р. Арон, К. Леви-Строс, М. Мерло-Понти, С. Вейль, Ж. Ипполит, Э. Мунье. С некоторыми из них он сохранил дружбу на многие годы. Там же он познакомился с Симоной де Бовуар и, хотя был против «буржуазного брака», заключил с ней союз, который продолжался в течение всей его жизни. Симона де Бовуар оставила воспоминания, подробно освещающие многие стороны личной жизни и общественно-политической деятельности философа .

После окончания высшей Нормальной школы Сартр с 1931 по 1945 г. преподает в лицеях Гавра, Лиона и Парижа, после чего отказывается от академической карьеры; от случая к случаю он выступает с докладами, дает интервью, занимается политической и общественной деятельностью в соответствии с принципами своей философии активизма.

В 1933–1934 гг. Сартр - стипендиат Французского института в Германии. Первый год он провел главным образом в Берлине, изучая труды Гуссерля, Хайдеггера, Ясперса, Шелера, а также психоаналитиков. Второй год он находился во Фрейбурге. Во время пребывания в Гавре в 1938 г. Сартр опубликовал философский роман в форме дневника «Тошнота», принесший ему известность, В 1939 г. он был призван в армию, попал в плен в 1940 г. и годом позже выпущен из заключения по состоянию здоровья.

Перед войной он публикует свои первые философские работы: «Трансцендентность Это» с подзаголовком «Основы феноменологического описания» (1936), «Воображение» (1936), «Очерк теории эмоций» (1939) и «Воображаемое» (1940). Над своим основным философским произведением «Бытие и ничто» Сартр, по его словам, работал с 1930 г., т. е. 13 лет; оно вышло в оккупированном Париже в 1943 г. Во время войны он принимает активное участие в движении Сопротивления, симпатизирует Коммунистической партии. В 1945 г. вышли из печати два тома романа «Дороги свободы», в 1949 г. - третий. Роман остался незавершенным. Особое внимание Сартр уделяет театру. Он убежден, что человек раскрывается в действии и через действие, а последнее лучше всего передает и изображает драматическое искусство. Его трагедия «Мухи» на сюжет античного мифа была впервые сыграна в бараке для заключенных. В 1943 г. знаменитый Шарль Дюллен показал ее в Париже. Никто из зрителей не сомневался в звучавшем в ней призыве к сопротивлению оккупантам. Затем Сартр пишет драмы «За запертой дверью» (1944), «Грязные руки» (1948), «Дьявол и Господь Бог» (1951), «Некрасов» (1955), «Затворники Альтоны» (1960).

Кроме этого Сартр создает фактически новый жанр в литературе, написав серию социально-философских, психологических и исторических биографий выдающихся писателей. Это книги о Ш. Бодлере, Ж. Жане, огромный - свыше двух тысяч страниц - роман-биография о Г. Флобере, оставшийся незавершенным, а также незаконченная книга о Малларме, вышедшая посмертно в 1986 г. В последние годы жизни Сартр работал над книгами по этике, которые были опубликованы его приемной дочерью Арлетой Элькайм-Сартр: «Тетради по морали» (1983) и «Истина и существование» (1989). Отдельное место занимает большая и незаконченная работа «Критика диалектического разума» (I960), продолжающая его основной труд по философии.

Нельзя говорить о жизни и творчестве Сартра, не касаясь его общественной и политической деятельности, которая хотя и не всегда соответствовала его теоретическим взглядам и поискам, но так или иначе оказывала на них влияние.

От утверждения суверенного эстетического мира художника, от защиты чистого искусства как убежища от случайностей и абсурда мира он перешел к ревностной защите «ангажированной» литературы и политического действия ради изменения мира. Даже во внешней стороне своей жизни Сартр был подчеркнуто антибуржуазен. Будучи лицейским преподавателем, он принципиально не носил галстук, считая его атрибутом буржуазного этикета.

Во времена оккупации Сартр организует подпольную группу под названием «Социализм и свобода». В годы войны во Вьетнаме и Корее он принимает самое живое участие в антивоенных выступлениях, а также в демонстрациях рабочих, служащих и студентов, боровшихся за свои права. Вместе с другими продает на улицах левую литературу. После образования Всемирного Совета Мира он входит в состав его Бюро.

Когда в 1965 г. Сартра пригласили в США для чтения лекций в Корнуэльском университете, он отказался приехать, выступив с заявлением «Почему я не еду в Соединенные Штаты». В нем он говорит: «Дискуссия возможна только с теми, кто готов поставить под вопрос всю американскую империалистическую политику не только во Вьетнаме, но и в Южной Америке, в Корее и во всех странах, образующих «третий мир». Более того, дискуссия возможна только с теми американцами, кто признает, что американская политика не может быть изменена, если полностью не изменить американское общество. Теперь же только немногие, даже в американском левом движении, готовы идти так далеко» .

Требование Сартра предоставить независимость Алжиру вызвало озлобленную реакцию ультраправых «оасовцев». Они призывали ни больше ни меньше как расстрелять Сартра. В его дом была брошена бомба.

Французский философ неоднократно посещал Советский Союз, но был достаточно критически настроен по отношению к его политике. Так, во время ввода войск в Венгрию в 1956 г. он поместил в основанном им вместе с Мерло-Понти и Симоной де Бовуар журнал «Les temps modernes» («Новые времена») большую статью «Призрак Сталина». Однако, осуждая вторжение войск и французскую компартию за подчинение Москве, Сартр считает, что справедливые требования относительно свободы слова, мысли, собраний и т. д., выдвинутые в Будапеште, основывались не на марксизме, а на опасной тенденции к анархизму . Он выступил и против ввода войск пяти стран во главе с СССР в 1968 г. в Чехословакию, считая, что это играет на руку буржуазии .

Интересно привести пример жесткой полемики с Сартром его друга молодости Р. Арона. В 1994 г. журнал «Комментарии» опубликовал к десятилетию со дня смерти Арона его статью «Солженицын и Сартр», написанную еще в 1976 г. В статье отмечается, что в 1962 г., когда Сартр был в Москве и призывал к наднациональному объединению писателей, Солженицын отказался от встречи с ним. Как говорит Симона де Бовуар, она не могла понять этого отказа. Арон же возмущен таким непониманием: «Как может она игнорировать недовольство, которое вызывает у диссидентов Советского Союза такая формула из «Критики диалектического разума»: марксизм является непревзойденной философией нашей эпохи». Однако Арон хорошо знал, что все недостатки догматического марксизма были уже вскрыты самим философом. И конечно же не все марксистские исследования в СССР были догматическими, не говоря уже о зарубежном марксизме. Прав известный немецкий философ Ю. Хабермас, когда на полупровокационный вопрос Ричарда Волина, представляет ли после коллапса режимов в Восточной Европе какую-либо ценность марксизм как философия или аналитическое орудие, он ответил, что вместо этого нужно в действительности объяснить «бесконечную болтовню о кризисе марксизма, продолжающуюся десятилетиями… Это зеркальный образ непреодолимого догматизма. Что касается марксизма как теории, то мы должны относиться к нему как к нормальной исследовательской традиции» .

«БЫТИЕ И НИЧТО» . Очерк феноменологической онтологии» (L’кtre et le neant. P., 1934) - первая и одна из главных работ Ж .-П . Сартра .

Вслед за М.Хайдеггером, который в работе «Бытие и время» (1927) сделал попытку превратить феноменологическую концепцию своего учителя Э.Гуссерля из методологической программы в онтологическую конструкцию, в книге «Бытие и ничто» Сартр представил основные принципы и понятия такого учения о бытии, которое, будучи онтологией, вместе с тем не было бы вариантом традиционной философской «метафизики». Поэтому он отказывается от традиционной трактовки понятия бытия как такой реальности, которая существует вне и независимо от сознания и начинает с постановки вопроса о бытии. Такое начало означает конституирование бытия в качестве предмета, существующего для человека как существа, способного задавать вопросы. Это значит, что «основным вопросом» онтологии как учения о предметном мире является вопрос о смысле бытия: контуры бытия как предметной сферы человека определены интересом человека, и бытие тем самым коррелятивно человеку, который оказывается и субъектом, и центром собственного предметного мира. Тема «допредметного» (или «сверхпредметного») оказывается исключенной из рассмотрения, «вынесенной за скобки» феноменологической онтологии. Соответственно оказываются пересмотренными все понятия онтологии: так, «в-себе-бытие» (т.е. бытие, существующее независимо от субъекта, подобно кантовской «вещи-в-себе») превращается в онтологии Сартра в сферу безразличного для человека, тождественную «Ничто» (поскольку отсутствует интерес, то нет интенциональных актов, конституирующих отличные друг от друга предметы). Человек, который ничем не интересуется, тем самым лишен и предметного мира. Впрочем, субъектом он все-таки остается, поскольку оказывается окруженным «Ничто». Тождественное этому «Ничто» «в-себе-бытие» - остаточное образование, коррелятивное сознанию такого человека, который испытывает по отношению ко всему лишь скуку или отвращение.

Во введении Сартр набросал собственную теорию сознания, бытия и феноменов при помощи критики как предшествующих феноменологов (прежде всего Гуссерля и Хайдеггера), так и других течений, идеализма, рационализма, и эмпиризма. Сартр считает, что одним из главных достижений современной философии является феноменология, потому, что она опровергла те виды дуализма, которые определяли существующее как имеющее "скрытую" природу (таких, как Кантовский ноумен), Феноменология ликвидировала "иллюзию мира за сценой".

На базе исследования природы феномена, он описывает природу двух типов бытия, бытия в себе и бытия для себя. Тогда как бытие в себе может быть приблизительно названо человеческим бытием, бытие для себя это бытие сознания.

«Для-себя-бытие» - это бытие человека, которое определено его сознанием. В противоположность «плотному» «в-себе-бытию» «для-себя-бытие» обладает различиями, поскольку изначальный акт рефлексии есть отношение к себе как предмету: поэтому сознание есть сразу и «в-себе», «для-себя» (т.е. и «я сам», и «иное»). Этот изначальный рефлексивный акт есть акт отрицания: предметный мир есть «не-Я», и наоборот. Рефлексивное отношение открывает возможность последовательных деконструкций бытия, и весь дальнейший процесс конституирования предметности развивается как последовательность негоции, отрицаний (поскольку любое определение есть отрицание, отличение от Иного). Способность «обращать в ничто» - это принципиальное свойство сознания (специфика бытия человека как «для-себя-бытия»), и человек - единственное существо, способное к этому: с ним «Ничто» «приходит в мир». И это «Ничто» есть «его собственное Ничто»- поскольку весь предметный мир коррелятивен сознанию, конституирующему его посредством собственных интенциональных актов. Теме «Ничто» и анализу механизмов негоции посвящена первая часть книги Сартра («Проблема Ничто»).

Анализ негоции оказывается вместе с тем определением человеческой экзистенции, поскольку она несет в себе собственное отрицание. Представление экзистенции Сартр дает во 2-й части книги . «Механизмом» этого (рефлексивного) способа человеческого бытия является проект, посредством которого человек отрицает самого себя как настоящее и оказывается обращенным в будущее. Благодаря такой способности человек оказывается «времяобразующим» существом - в нем, в его специфическом способе бытия объединены прошлое, настоящее и будущее.

3-я часть книги посвящена анализу «бытия-для-другого» как важнейшему аспекту «онтологии субъективности». В 1-й главе обсуждается тема «существования другого» под углом зрения феноменологии, т.е. в плане тех перемен в обсуждении проблемы интерсубъективности, которые произошли в послегегелевской западной философии. Сартр сопоставляет свою позицию с позициями Гегеля, Гуссерля и Хайдеггера, уделяя особое внимание онтологической характеристике «взгляда» (поскольку именно «взгляд» Другого открывает «мне» его существование «как Другого»). 2-я глава посвящена анализу собственной телесности человека как онтологической характеристики. В 3-й главе рассмотрены «конкретные отношения с Другим»: «любовь», «язык», «мазохизм», «безразличие», «желание», «ненависть», «садизм», «совместное бытие» и существование в качестве «мы».

4-й раздел книги - «Иметь, быть и действовать». Здесь в центре внимания Сартра тема свободы: она предстает как первейшее условие человеческой активности. Специфика человеческой активности состоит в том, что в жизненных ситуациях человек осуществляет свободный выбор собственной позиции (своего «Я»), потому свобода оказывается неразрывно связанной с ответственностью. Здесь же предложен своеобразный вариант «экзистенциального психоанализа», где рассмотрена связь между «делать» и «быть».

В кратком заключении представлена оппозиция двух онтологических установок - традиционной метафизики и «онтологии субъективности», а также следующие из принятия 2-й установки «моральные перспективы». Содержание этой книги, написанной в форме традиционного философского трактата (структура которого выглядит как нарочитое подражание Гегелю) в более популярной форме представлено в многочисленных философских эссе Сартра и его литературных произведениях. Так, теме бытия и экзистенции посвящен его роман «Тошнота», новеллы «Стена», «Комната», «Интим»; тема свободы - в фокусе трехтомного романа «Дороги свободы», пьес «Мухи», «Дьявол и Бог».

Проблема ничто, самообман

Самообман, или как его ещё называл Сартр, "mauvaise foi" может быть понят как обманчивая внешность существующего как персонаж, индивид, личность, которая определяет себя через социальную классификацию своей формальной сущности. По сути это означает, что будучи официантом, лавочником и так далее, человек должен верить, что его социальная роль равноценна его человеческому существованию. Проживание жизни, определённой своими занятиями, социальными факторами, расовыми признаками или принадлежностью к определенному классу, и есть сущность самообмана, состояния, в котором люди не могут отвлечься от своей жизненной ситуации, чтобы понять, кто они на самом деле, люди, а не официанты, лавочники и так далее. Также важно для того, кто существует, понять, что отрицание позволяет ему войти в то, что Сартр называл "великим человеческим потоком". Великий человеческий поток возникает из осознания того, что ничто — это состояние сознания, в котором мы можем стать чем угодно по отношению к своей ситуации, тем, чего мы жаждем.

Разница между существованием (экзистенцией) и идентификацией всегда существует в человеке, вовлечённом в собственную ситуацию, в свой самообман ("mauvaise foi") Сартр приводит пример кафе:

"В этом смысле нам нужно сделать бытие тем, чем мы являемся. Но чем мы, однако, являемся, если мы постоянно обязаны делать из себя бытие того, чем мы являемся, если мы по способу бытия должны быть тем, чем мы являемся? Рассмотрим вот этого официанта кафе. Его движение - живое и твердое, немного слишком точное, немного слишком быстрое; он подходит к посетителям шагом немного слишком живым, он наклоняется немного слишком услужливо, его голос, его глаза выражают интерес слишком внимательный к заказу клиента; наконец, это напоминает попытку имитации в своем действии непреклонной строгости неизвестно какого автомата и в том, как он несет поднос со смелостью канатоходца и как ставит его в постоянно неустойчивое равновесие, постоянно нарушаемое и восстанавливаемое легким движением руки и локтя. Все его поведение нам кажется игрой. Он старается координировать свои движения, как если бы они были механизмами, связанными Друг с другом; даже его мимика и его голос кажутся механическими; он показывает безжалостную быстроту и проворство вещей. Он играет, он забавляется. Но в кого, однако, он играет? Не нужно долго наблюдать, чтобы сделать об этом вывод: он играет в бытие официанта в кафе. "

Сартр постоянно напоминает, что для того, чтобы преодолеть самообман, человек должен понять, что его существование и формальная проекция самости отчётливо разграничены и вне возможности контроля. Это разделение является формой нереальности . Нереальность, с точки зрения самообмана, характеризуется Сартром, как внутреннее отрицание, разделяющее экзистенцию и идентификацию, и таким способом мы играем в жизнь. Например то, что есть тем, что оно есть (экзистенция) и то, что есть тем, чем оно не является (официант, определяемый своим занятием).

Тем не менее, Сартр против отождествления самообмана просто с социальным статусом. Сартр говорит, что мы также не являемся ничем из наших взглядов, приоритетов и действий. Тем не менее, экзистенции (люди) должны соблюдать балланс между экзистенцией, своими ролями в жизни и ничто, чтобы стать истинными существами. В дополнение, мы должны иметь некоторую долю "положительного самообмана", чтобы использовать свою роль и добиться аутентичного существования. Нужно понимать, что роли, которые мы играем, лживы. Чтобы прожить настоящую аутентичную жизнь, нужно жить и проводить в будущее проект себя, уйдя от самообмана и живя волей своей сущности. Сартр считает необходимым упразднение традиционной этики. Быть "моральным" требует от человека отказаться от своих естественных реакций (того, что делает нас людьми) и позволить чужой воле управлять нашими действиями. Быть "моральным" одна из главных форм самообмана. По существу Сартр характеризует мораль, как "веру в самообман" которая стоит, хотя по Сартру и не должна, в центре личного существования. Сартр очень низко ценит общепринятую этику, считая её инструментом буржуазии для контроля над массами. Одним из проявлений самообмана Сартр также считает то, что человек рассматривает свою жизнь как совокупность прошлых событий. Отождествляя себя более с тем, что было раньше, чем с тем, что есть сейчас, человек отрицает себя нынешнего и подменяет его собой прошедшим, который уже не существует.

Терминология Сартра

Бытие (être): включает как бытие-в-себе, так и бытие-для-себя, однако последнее есть отрицание первого. Бытие объективно, а не субъективно и индивидуально.

Бытие-в-себе (être-en-soi ): Неосознанное бытие. Вид феномена, который больше, чем наше знание о нём.

Бытие-для-себя (être-pour-soi ): Отрицание бытия-в-себе; осознается как недостаток бытия, желание бытия, связь бытия. Для-себя приносит ничто в мир и поэтому может быть отдельным от бытия и образует отношение к другим, тем, что видит, чем они не являются.

Бытие-для-других (être-pour-autrui ): Здесь возникает новое измерение, в котором я существует как объект для других. Каждое для-себя ищет, как восстановить своё собственное бытие, делая объект из другого.

Сознание: Трансцеденция для-себя. Сартр утверждает, что "сознание это бытие такое, что в своем бытии под вопросом пока не предполагает бытие другое нежели своё".

Экзистенция: Конкретное, индивидуальное бытие-для-себя здесь и сейчас.

Существование предшествует сущности. Субъективная экзистенция предшествует и определяет природу реальности. Кто ты есть (твоя сущность) определяется тем, что ты делаешь (твоя экзистенция).

Фактичность (facticité ): В широком смысле: факты о мире. Более точно, необходимая связь для-себя с в-себе, с миром и со своим прошлым.

Свобода: само существование для-себя, которое "обречено быть свободным". Оно должно всегда выбирать для себя, и, более того, создавать себя.

Ничто (néant ): Не имея бытия, оно поддерживается бытием. Оно приходит в мир как для-себя.

В труде «Бытие и ничто» Сартр развивает тему соотношения важных сторон жизни. Человек и природа, человек и общество, свобода и принуждение, владычество и рабство, ответственность, выбор- вот темы, затронутые в главном философском труде Сартра. Эти вопросы волновали и классических, и современных Сартру философов. Однако, сартровская онтология представляет явную или скрытую, но всегда острую полемику против самых различных подходов к бытию мира и человека. При этом из этих подходов Сартр умеет заимствовать ценные идеи. Касательно противоположности материализма (в частности, марксистского материализма) и идеализма Сартр принимает во внимание и поддерживает опровержение материализма, предпринятое сторонниками трансцендентализма XX в. В литературных произведениях Сартра он в яркой экзистенциональной форме выражает протест против давления мира вещей на человеческую жизнь. В философских сочинениях, особенно предшествовавших повороту Сартра к марксизму, материализм отвергался не менее решительно. Суть всякого материализма Сартр видел в том, что люди анализируются как вещи, предметы, совокупность определенных реакций, в принципе не отличающихся от совокупности качеств и явлений, благодаря которым существуют стол, стул или камень. Материализм хочет уравнять человека с камнями, растениями, червями, превратить его не более чем в сгусток материи. Материю же Сартр наделяет негативными характеристиками: называет ее "отрицанием", "постоянной угрозой нашей жизни", "колдовской материей", которая искажает, уродует человеческие действия. Материальность вещи или инструмента, замечает Сартр, есть радикальное отрицание изобретения и творчества. И хотя материальная детерминация для человека неизбежна, из этой детерминации проистекает безысходный трагизм человеческого существования.

Вместе с тем Сартр не может согласиться с трансценденталистами (в частности, с феноменологами), которые просто предложили "вынести за скобки" все материальное, вещное, объективное. В философской онтологии, по мнению Сартра, исходным должно быть не отгороженное от мира, не "порождающее" мир бытие-сознание, но бытие, которое обладает онтологическим первенством перед сознанием. Вместе с тем надо найти такую точку отсчета, благодаря которой преодолевался бы дуализм трансцендентного (т.е. независимого от сознания) бытия и сознания.

Главная особенность онтологии Сартра определяется той ролью, которая придается категориям "бытия-в-себе" и "ничто". "Бытие-в-себе" - это и есть "что"; оно - символ самостоятельности, "плотности", непрозрачности, полноты мира, независимого от человека. Бытие-в-себе - глубина, у которой нет границ и краев. С помощью этого понятия Сартр, по-видимому, хотел зафиксировать различные свойства природы, поскольку она противостоит человеку: необъятность, глубину, непостижимость, таинственность, самовластность космического универсума. Человек как бытие обозначается в онтологии Сартра с помощью категории " бытие-для-себя" (1"etre-pour-soi).

Интересно и отношение Сартра к философии Хайдеггера. Ведь последний был также атеистическим экзистенциалистом.

В философии Хайдеггера Сартр ценит и заимствует то, что центральное онтологическое значение придается категории Ничто. Но если у Хайдеггера Ничто есть некоторое общее обозначение темного и непостижимого противовеса Бытию, то в диалектике Жана-Поля Сартра бытие и Ничто тесно переплетаются - и не где-то в отдаленных глубинах, недрах бытия, а в самом "ближнем" бытии, включая человека и его действия. ""Нет", как внезапное интуитивное открытие, по-видимому является сознанием бытия, сознанием "нет". В мире, где повсюду бытие, существует не только Ничто, которое, по определению Бергсона, непостижимо... Сартр утверждает, что необходимое условие, которое должно быть выполнено, чтобы мы были в состоянии сказать "нет", состоит в том, что небытие должно постоянно присутствовать как в нас, так и вне нас, то есть Ничто проникает в бытие.

С помощью вездесущего Ничто Сартр и пытается метафизически обобщить все те состояния, которые он мастерски описывал в художественных произведениях, - хрупкость человеческого существования, пронизывающий страх, отчуждение от мира, отвращение к миру и к "аду" вынужденного "бытия-вместе-с другими", образующего одно из социально-исторических измерений человеческого бытия. Существуют и бытие, и Ничто, но Ничто коренится в человеке, в "экзистенции" как существовании, т.е. в бытии-для-себя. Если у Хайдеггера деструкция мира бытия - некая безличная сила и сторона Ничто, то у Сартра деструктивное, отрицающее Ничто тесно связано с человеком и его бытием. "Человеческое бытие - не только такое бытие, благодаря которому негативность раскрывает себя в мире, но которое может применить негативный подход по отношению к самому себе..."

Итак, абсурдность, негативность - черты человеческого существования, за которые человеку непременно приходится нести ответственность. Сартр приводит пример. Если случилась война и кого-то призвали в армию, если люди хоть как-то причастны к войне и не протестуют против нее, они в ответе за войну. Потому что человеческая свобода - определение самого бытия человека. Свобода, на которую человек обречен, это выбор, который у него всегда есть. Свобода лежит в фундаменте всех сущностей. Ее лейтмотив, проходящий через все произведения Сартра, заканчивает данный труд.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Отец Сартра, морской офицер, умер, когда мальчику не исполнилось и двух лет. Воспитание он получил в семье отца матери, Карла Швейцера, дяди Альберта Швейцера (1875-1965), знаменитого немецко-французского философа, врача и миссионера. Дед Сартра был профессором немецкого языка в Сорбонне. О своих детских годах философ прекрасно рассказал в повести «Слова», он был удостоен за нее звания лауреата Нобелевской премии (1964), от которой отказался по политическим мотивам. Сартр посещал лицей Генриха IV в Париже, а после второго замужества матери - лицей в Ля Рошель, поступив затем в престижную высшую Нормальную школу. В этом учебном заведении и в Сорбонне он встретился с такими ставшими впоследствии известными мыслителями, как Р. Арон, К. Леви-Строс, М. Мерло-Понти, С. Вейль, Ж. Ипполит, Э. Мунье. С некоторыми из них он сохранил дружбу на многие годы. Там же он познакомился с Симоной де Бовуар и, хотя был против «буржуазного брака», заключил с ней союз, который продолжался в течение всей его жизни. Симона де Бовуар оставила воспоминания, подробно освещающие многие стороны личной жизни и общественно-политической деятельности философа.

В 1933-1934 гг. Сартр - стипендиат Французского института в Германии. Первый год он провел главным образом в Берлине, изучая труды Гуссерля, Хайдеггера, Ясперса, Шелера, а также психоаналитиков. Второй год он находился во Фрейбурге. Во время пребывания в Гавре в 1938 г. Сартр опубликовал философский роман в форме дневника «Тошнота», принесший ему известность, В 1939 г. он был призван в армию, попал в плен в 1940 г. и годом позже выпущен из заключения по состоянию здоровья.

Кроме этого Сартр создает фактически новый жанр в литературе, написав серию социально-философских, психологических и исторических биографий выдающихся писателей.